С момента полномасштабного вторжения России в Украину миллионы украинцев выехали в Европу. При этом многие одесситы, надеясь, что война скоро закончится, решили пересидеть в соседней Молдове. Жительница Одессы Наталья вместе с мужем, иностранным гражданином, и 8-летней дочерью тоже уехала в Кишинёв. Тут Наталья ходит на акции протеста к посольству России, работает в Национальной библиотеке, учит румынский, а ее девочка совсем недавно успешно закрыла учебный год. При этом оставшиеся в Одессе родители, тем временем, называют Наталью «фашисткой» и ждут что Путин их «спасет». Девушка поделилась своей историей с местным изданием NewsMaker. Публикуем ее рассказ от первого лица.
«Я веду свою информационную войну»
Жили мы в Одессе, на Молдаванке. Утром 24-го мы узнали, что началась война. Многие узнали об этом ночью. Я была, наверное, одной из немногих, кто все проспал. По привычке утром заглянула в телефон, открыла Telegram, а там пишут, что ночью прошли массовые обстрелы по всей стране, что началась война. Я начала плакать, а потом собралась с мыслями и записала в Instagram обращение. Там я веду свою информационную войну.
Мы сидели до 6 марта дома. И, как большинство, надеялись, что сейчас быстренько все закончится, что неделька пройдет, и все. Муж еще раньше предлагал уехать, но я все упиралась.
Все это время в Одессе было более-менее спокойно, ничего еще не прилетало. Мы пытались помогать, волонтерили немного, песок на пляже собирали в мешки, вещи отвозили. Все, что у нас было дома, мы собрали. Если бы не [противотанковые] ежи по городу, то можно было бы сказать, что в Одессе все нормально.
«Когда переехали в Кишинев, две недели не выходили из квартиры»
Но 6 марта мы «созрели». К нам пришло понимание, что речь тут не о недельке-двух. Собрали все самое необходимое и выехали в Молдову. Потому что близко, потому что рядом с домом, и люди такие же, как и мы.
Первую неделю, [еще находясь в Одессе], мы с мужем почти ничего не ели. Постоянно ходили, как зомби, с этим телефоном, читали все новости. А когда переехали в Кишинев, вообще две недели не выходили из квартиры: подключили себе интернет, и смотрели новости. Со временем стали приходить в себя, отдали дочку в русскоязычную школу в Кишиневе, где она недавно закончила очередной год. Мы осознали уже, что это быстро не закончится. Мы поняли, что он [Путин] не остановится, пока его не остановят. Пока у него есть чем и кем стрелять. Как бы это печально ни звучало, но я понимаю, что это затянется еще на несколько месяцев точно.
«Они видели сирийцев и думают, что мы должны быть такие же»
Мы сидим сейчас в Молдове, и нам очень хорошо. Здесь хорошие, добрые люди, здесь очень помогают. У вас все просто. Подруги, которые бежали в другие страны, рассказывают, что там сплошная бюрократия. Она рассказывает: «Наташ, они на нас так смотрят. С одной стороны они видят, что мы на машинах и нормально одетые, и говорят: „а чем мы можем вам помочь“. С другой стороны, они до этого видели сирийцев, и у них сложилось впечатление, что беженцы — они такие. То есть, у них уже есть определенный типаж беженца, в который мы не вписываемся». Они думают, что украинцы должны быть такие же, а тут приехали украинцы на машинах, знают по 2-3 языка, с высшим образованием многие.
А у вас все хорошо организовано. Все онлайн, не надо никуда бегать, что-то собирать, доказывать, стоять в очередях. Все быстро и просто: позвонил на горячую линию, сказал, что нужны продукты, через 3-4 дня тебе пришла смс-ка, и ты можешь забрать продукты.
И на работу у вас берут без проблем. К тому же, мне очень повезло. Мы пришли на бесплатную экскурсию в Национальную библиотеку с дочкой. Хотя я в Одессе раньше тоже работала в библиотеке, не успела дочку туда сводить и показать. А тут выдалась такая возможность. Мы пришли, я разговорилась с девушкой, которая проводила экскурсию, и спросила, не нужны ли им сотрудники. Она: «Ой, нужны очень. У нас зарплата маленькая, и желающих не так много». А я сюда пришла не ради денег даже, а чтобы побыть среди людей, чтобы отвлечься.
Я начала учить румынский, недавно окончила первый, вступительный курс. Скоро перейду ко второму уровню сложности. У меня даже сертификат есть соответствующий. Мне нравится, это полезно для общего понимания и вообще для ориентирования в обществе.
«Я для них — фашистка»
Мои родители остались в Одессе. С тех пор, как я уехала в Молдову, мы с ними больше не общались. Для них я — «фашистка» и «нацик». Они смотрят все эти пропагандистские передачи, и верят во все, что там говорится. Ждут Путина и верят, что «русский мир их освободит».
С племянницей из России недавно общалась. Та говорит, что у нас в стране идет «денацификация», что Украина «готовилась к наступлению на Донбасс», а оттуда якобы «рукой подать» до России. Общается со мной этими штампованными фразами типа: «Украина восемь лет Донбасс бомбила», «Украина готовила нападение», «страной управляют нацики, укропы и англо-наемники».
«Я говорю молдаванам: „Вы не понимаете, какая мелочь эти тарифы»
Страшно, что к тебе вторгается сосед и говорит, что пришел тебя «избавить от нацизма» и «спасать» от всех этих странных слов, которые он сам придумал.
Мы сейчас понимаем, что у нас до войны была самая лучшая жизнь. Несмотря на то, что мы на что-то жаловались, критиковали и бубнили. Я говорю молдаванам: «Ребята, вы даже не понимаете, какая мелочь эти высокие тарифы или плохие дороги». Это все поправимо, говорю я им. До войны мы жили нормально: муж — мастер по обслуживанию кофемашин, а у меня был свой онлайн-магазин одежды. Ребенок ходил в школу, а как раз перед войной записали ее на курсы по английскому языку.
Теперь мы хотим домой, и говорим, что не будем больше никогда ни на что жаловаться. И ничего страшного, что летом миллион туристов в Одессе. Ничего страшного, что припарковаться негде. Все отлично, только пустите домой.